Неточные совпадения
Рябой, оттолкнув Самгина,
ударил его головою о
стену, размахнулся палкой и еще дважды быстро
ударил по руке,
по плечу. Самгин упал, почти теряя сознание, но слышал выстрел и глухой возглас...
— Брось сковороду, пошла к барину! — сказал он Анисье, указав ей большим пальцем на дверь. Анисья передала сковороду Акулине, выдернула из-за пояса подол,
ударила ладонями
по бедрам и, утерев указательным пальцем нос, пошла к барину. Она в пять минут успокоила Илью Ильича, сказав ему, что никто о свадьбе ничего не говорил: вот побожиться не грех и даже образ со
стены снять, и что она в первый раз об этом слышит; говорили, напротив, совсем другое, что барон, слышь, сватался за барышню…
Слепой смолкал на минуту, и опять в гостиной стояла тишина, нарушаемая только шепотом листьев в саду. Обаяние, овладевавшее слушателями и уносившее их далеко за эти скромные
стены, разрушалось, и маленькая комната сдвигалась вокруг них, и ночь глядела к ним в темные окна, пока, собравшись с силами, музыкант не
ударял вновь
по клавишам.
Илюшка продолжал молчать; он стоял спиной к окну и равнодушно смотрел в сторону, точно мать говорила
стене. Это уже окончательно взбесило Рачителиху. Она выскочила за стойку и
ударила Илюшку
по щеке. Мальчик весь побелел от бешенства и, глядя на мать своими большими темными глазами, обругал ее нехорошим мужицким словом.
Это был Морок, которого Аннушка в первое мгновение не узнала. Он затащил ее к сараю у плотинных запоров и, прижав к
стене, больно
ударил по лицу кулаком.
И с этим, что вижу, послышались мне и гогот, и ржанье, и дикий смех, а потом вдруг вихорь… взмело песок тучею, и нет ничего, только где-то тонко колокол тихо звонит, и весь как алою зарею облитый большой белый монастырь
по вершине показывается, а
по стенам крылатые ангелы с золотыми копьями ходят, а вокруг море, и как который ангел
по щиту копьем
ударит, так сейчас вокруг всего монастыря море всколышется и заплещет, а из бездны страшные голоса вопиют: «Свят!»
Вихорь, не холодный, а теплый, почти знойный,
ударил по деревьям,
по крыше дома,
по его
стенам,
по улице; он мгновенно сорвал шляпу с головы Санина, взвил и разметал черные кудри Джеммы.
Малюта вышел. Оставшись один, Максим задумался. Все было тихо в доме; лишь на дворе гроза шумела да время от времени ветер, ворвавшись в окно, качал цепи и кандалы, висевшие на
стене, и они,
ударяя одна о другую, звенели зловещим железным звоном. Максим подошел к лестнице, которая вела в верхнее жилье, к его матери. Он наклонился и стал прислушиваться. Все молчало в верхнем жилье. Максим тихонько взошел
по крутым ступеням и остановился перед дверью, за которою покоилась мать его.
Злоба закипела в Передонове. Он стремительно
ударил шилом в обои. Содрогание пробежало
по стене. Передонов, торжествуя, завыл и принялся плясать, потрясая шилом. Вошла Варвара.
Легла она в постель рано, а уснула поздно. Снились ей все какие-то портреты и похоронная процессия, которую она видела утром; открытый гроб с мертвецом внесли во двор и остановились у двери, потом долго раскачивали гроб на полотенцах и со всего размаха
ударили им в дверь. Юлия проснулась и вскочила в ужасе. В самом деле, внизу стучали в дверь, и проволока от звонка шуршала
по стене, но звонка не было слышно.
Илья взмахнул рукой, и крепкий кулак его
ударил по виску старика. Меняла отлетел к
стене, стукнулся об неё головой, но тотчас же бросился грудью на конторку и, схватившись за неё руками, вытянул тонкую шею к Илье. Лунёв видел, как на маленьком, тёмном лице сверкали глаза, шевелились губы, слышал громкий, хриплый шёпот...
За такие поносные слова пристав
ударил Арефу, а потом втолкнул в казарму, где было и темно и душно, как в тюрьме. Около
стен шли сплошные деревянные нары, и на них сплошь лежали тела. Арефа только здесь облегченно вздохнул, потому что вольные рабочие были набраны Гарусовым
по деревням, и тут много было крестьян из бывших монастырских вотчин. Все-таки свои, православные, а не двоеданы. Одним словом, свой, крещеный народ. Только не было ни одной души из своей Служней слободы.
Коротков понял, что позицию удержать нельзя. Разбежавшись, закрыв голову руками, он
ударил ногами в третью стеклянную
стену, за которой начиналась плоская асфальтированная кровля громады.
Стена треснула и высыпалась. Коротков под бушующим огнем успел выкинуть на крышу пять пирамид, и они разбежались
по асфальту, как отрубленные головы. Вслед за ними выскочил Коротков, и очень вовремя, потому что пулемет взял ниже и вырезал всю нижнюю часть рамы.
Вошла мать Манефа в свою боковушу, взяла с полочки молоток и три раза
ударила им
по стене. Та
стена отделяла ее жилье от Фленушкиных горниц. Не замедлила Фленушка явиться на условный зов игуменьи.
Марта покачала головой и, поглядев исподлобья на своего повелителя, превратившегося из ужасного волка в смирную овечку, поспешила оставить собеседников одних. Никласзон
ударил рукою
по бумаге, которую бросил на стол перед напуганным бароном, перекачнул стул, на котором сидел, так, что длинный задок его опирался краем об
стену, и, положа ноги на стол, произнес грозно...